|
Из воспоминаний редактора газеты «Путь к коммунизму»
Николая Капитоновича Павлова.
Событие одной ночи… |
|
В глухую полночь под 29 ноября 1942 года я и машинистка Павла Николаевна Грузинова сидели в кабинете сотрудниц редакции у радиоприемника и ждали, когда начнется передача информаций и сводок Совинформбюро для городских и районных газет. В Кондрове строжайше соблюдался комендантский час: в ночное время передвигаться по улицам запрещалось, в городе стояла тишина. И вдруг мы услышали выстрелы. Они раздались где-то в стороне столовой, рядом с которой находилось здание нашей редакции и райкома комсомола. Мы выбежали в коридор. Став у притолки, я глянул в окно и увидел, как человек высокого роста бежит мимо редакции по заснеженному берегу реки. Вновь послышалась стрельба. Уже совсем близко. В тот же момент под окном еще кто-то пробежал, хромая. Человек стонал и тяжело, с хрипотой дышал. Следом за ним - красноармеец в шинели с винтовкой в руках: присядет на одно колено и выстрелит... Присядет и выстрелит... Потом пробежало еще несколько красноармейцев с винтовками наперевес. - Неужели не поймают? -произнесла Павла Николаевна. - И как это их упустили. - Бдительности не было, - заключил я.
Мы были уверены, что это бежали из-под конвоя преступники либо пленные фашисты. Но вот выстрелы прекратились, все стихло, и мы вернулись в кабинет. Павла Николаевна уселась за машинку. Я прибавил огонька в настольной десятилинейной лампе, включил радиоприемник. Началась диктовка сводки Совинформбюро... На следующий день весь город узнал о ночном происшествии.
Но прежде чем рассказать о нем, следует сообщить, что непосредственно с ним было связано. Половина первого этажа здания, в котором размещался райисполком, была приспособлена под профилакторий для летчиков ближайшего прифронтового аэродрома. Прибывшие на отдых летчики в ту ночь рано улеглись спать. Лишь один нарушил свой сон: потихоньку натянул валенки, полушубок, шапку и за дверь. Как в последствии узнали кондровчане, этого летчика звали Мишей. Миша дружил с девушкой, работавшей в одном из районных учреждений, а проживала она в ближайшей деревне. Приезжая через каждые пять дней на отдых, Миша ходил со своей подругой в кино, после чего провожал ее до самой деревни.
Так было и в этот раз. Посмотрев фильм, летчик и девушка прошли мимо школьного здания, занятого под госпиталь, мимо кладбища. За кладбищем они свернули на стежку, проторенную в поле, раскинувшемся будто белая скатерть. Кругом искрился снег от лунного света. Взявшись за руки, летчик и девушка разговаривали, мечтали. Внезапно в морозном безмолвии послышался гул самолета. Гул нарастал, приближался, и вот уже самолет разворачивается над ними, летит к городу, возвращается и делает круг, другой. Что за самолет, Миша не определил, не успел определить, наплывшее на луну темное облако, наполнило, мраком пространство от земли до неба. - Дурак! Идиот! - возмутился Миша, имея в виду штурмана. По его предположению молодого; неопытного, который в силу этого, а возможно еще по какой причине сбился с курса. - Горючее небось кончается, вот теперь и ищет место для посадки. - Дурень! Ишь, вертится! Садился бы... - рассуждал Миша, - забыв о девушке. - Догоняй! - крикнула та и заспешила к деревне - час был самый поздний.
Но летчику теперь уже было не до нее. Он не знал, как помочь штурману. Хорошо 6ы посигналить. Но чем? Разве спичками? Э, была - не была!.. Миша выхватил из кармана полушубка коробок, взял щепотью несколько спичек и зажег их. Огонек вычертил полукруг и погас. Потом еще полукруг... Так продолжалось, пока не кончились спички. — Вот досада, — произнес вслух Миша. И тут же заметил, что самолет пошел на посадку. Пробежал, бултыхаясь, по снежному полю и внезапно резко остановился. Раздался сухой, гулкий треск.
Как оказалось впоследствии, самолет врезался в бугор, пропеллер сломался. Миша подбежал к самолету и... окаменел: на фюзеляже четко выделялся фашистский крест! Что делать? Бежать? Нет, советский летчик не из таких, чтоб убегать от опасности! Он даже с места не сошел, когда из самолета выпрыгнули на снег два фашистских летчика. Они неторопливо, с видом непререкаемого достоинства приблизились к Мише. Один из них, высокого роста, что-то проговорил, но что именно, Миша не понял. Он уловил лишь одно понятное ему слово штаб. — А, штаб?! — воскликнул он, и махнул рукой по направлению к городу. —Пошли! Миша, конечно же, догадался, что немецкий летчик попросил отвести их в свой штаб, немецкий. И вот уже они втроем покинули поле. Вскоре миновали кладбище, госпиталь, жилой двухэтажный деревянный дом, приблизились к каменному зданию, на первом этаже которого была столовая, а на втором парткабинет, свернули за угол. А вот и здание райисполкома. — Они со мной! — на ходу бросил Миша часовому, стоявшему в тулупе у входа в профилакторий.
Войдя в полутемную прихожую, в которой топившаяся железная печурка излучала в раскрытую дверку свет лишь по низу, Миша прошмыгнул за занавес, в спальню. Немцы остановились у порога. — Ребята! Черти! Вставайте! — Резко, но еле слышно, будил Миша своих товарищей. - Вставайте скорей! Немцы! — Какие тебе здесь немцы?.. — возразил кто-то. — Оставь ты нас в покое! — Сам не спишь и нам не даешь! — Я вам говорю немцы!... Тут они... за перегородкой!...
Немецкие летчики, ничего не подозревая, стояли вытянувшись и слегка изогнув руки в перчатках с раструбами до локтей. Вглядевшись в полутьму, один, самый рослый и, очевидно, старший, заметил сидевшего к ним спиной на чурбане старика, топившего печурку. О чем-то спросил его. Не оборачиваясь, старик спокойно сказал: — Что вы, товарищи... Я ничего не понимаю..: И вдруг спохватился: — Господи, никак это немцы? Откуда их принесло? Оглянулся, а немцы, как ошпаренные, выскочили вон.
За окном, завешенном маскировочной бумагой, мгновенно раздались выкрики часового: Стой!:. Стойте!... Стрелять буду! Раздался выстрел.
Миша, рассерженный на товарищей за то, что не сразу поднялись, не поверили ему, закричал: — Упустили!.. Черти!.. Сони!.. Упустили немцев! У летчиков сна как не бывало. Все вскочили, 6ыстро собрались и уже хотели бежать, но Миша остановил, рассудив: бежать за ними нет смысла, — они никуда не денутся, их поймают или убьют патрули. Нам сейчас вот что нужно сделать — захватить третьего летчика, который остался в самолете... ...Третий долго и упорно отстреливался, а потом последней пулей пробил бак самолета и сдался советским летчикам. Его привели к военному коменданту. Сюда же были и те двое, убегавшие. Один из них был ранен.
А вскоре стало известно: летчика Мишу за проявленные мужество, храбрость и находчивость удостоили высшей награды Родины — ордена Ленина.
Несколько позже мне довелось узнать: оказавшиеся в нашем плену фашистские летчики наскоро прошли летную практику. До этого они занимались техническим обслуживанием самолетов, базирующихся на аэродроме под Вязьмой. С этого аэродрома они и поднялись. Доставили какой-то груз и секретный пакет в Сешу, что под Рославлем. Но при обратном перелете оказались в Кондрове совершенно случайно: штурман сбился с ориентира.
Что же касается советского летчика, то они приняли его за военнопленного, обслуживающего аэродром…
* Из источника газета «Путь к коммунизму» 28 февраля 1985 год.
