Рассказы о пережитом… Из воспоминаний Н.К. Павлова
В конце марта 1942 года райкому партии было предложено выделить группу колхозников для поездки в тыловые области страны. Там им предстояло выступить перед городскими и сельскими жителями с рассказами о злодеяниях фашистов в Дзержинском районе в черные дни оккупации. Такая группа была выделена. Перед отъездом состоящие в ней люди посетили райком партии. Мы, сотрудники редакции, воспользовавшись этим и, записали их рассказы.
Вот рассказ колхозницы Прасковьи Никитичны Родиной из сельхозартели имени Ворошилова Маковского Сельсовета, опубликованный газете за 31 марта того же 1942 года под заголовком «Кровавые злодеяния фашистских палачей»:
«Мой муж Родин Гавриил Алексёевич... инвалид второй группы. Был в активе колхоза и сельсовета. Во время оккупации к нам приходил один партизан - тов. Дмитриев. Об этом кто-то сказал немцам. За нами стали следить. Муж прятался. Но 8 января пришел немец с переводчиком. Сказали мужу: «Одевайся и иди за нами. Мой муж ходил на костылях. Ответил: идти не могу. - Дойдешь! Довели его до дома старосты деревни Маковцы... раздели, разули... Провели километра полтора и повесили его и еще окруженца на дубе....
У колхозников нашей артели гитлеровцы отобрали 20 коров, 40 овец, забрали всех колхозных лошадей, весь картофель, горох, овес, пшеницу. А при отступлении подожгли деревню - сгорело 35 домов».
В номере за 2 апреля под заголовком «Бесчинства и надругательства» помещен рассказ колхозника Терентия Тимофеевича Нефедова из колхоза «Восток».
«В первые же дни войны я пошел в армию, был ранен под Смоленском - раздробило кисть правой руки. В госпитале лечился пять месяцев. Приехал в свою деревню 8 февраля, когда уже немцев выгнали... Застал в живых только сестру и то раненую. Мать и отец были убиты. Вот что мне рассказала сестра: «У нас гитлеровцы отняли свинью на восемь пудов, десять кур, пятнадцать гусей, хлеба около двадцати пудов, картофель, капусту, белье мужское и женское. Из 38 коров 36 отобрали у колхозников... Многие граждане нашей деревни больны, так как жили в окопах в лесу. Раненых и обмороженных 15 человек. В окопах замерзло семеро детей».
А вот что поведала пятнадцатилетняя Л. Голованова из сельхозартели «Третий областной съезд Советов» Звизжевского сельсовета:
«В десятых числах октября 1941 года немцы шли от Николаевки. Спросили у председателя нашего колхоза о скоте. Он был эвакуирован, остался один бык. Приказали отвести его в деревню Пушкино на бойню. Потом начались частые наезди немцев в наш колхоз. Состояние людей было такое, что больше старались прятаться. Прятались под полом, на печках, в хозяйственных постройках, а то просто в ямах, окопах. Вещи и продукты прятали. Чего не спрячешь - не зови своим. Тащили валенки. шубы, женское белье, посуду. Работать заставляли под конвоем без обеда. При выгоне на работу многих избивали. Так были избиты Скугарев Владимир - 16 лет, Гудков Иван - 17 лет. Несколько позже Гудкова нашли на месте работ убитым. Красная армия приближалась, немцы всех нас, жителей деревни Дорохи, погнали с собой. В деревне Потапово мы кое-как разместились у родственников и знакомых. В доме нашего родственника скопилось нас, дороховских - человек сорок пять. Сгущались сумерки. Я встала на подоконник, чтобы замаскировать окно и вот в это время раздался сильный взрыв. Дом был заминирован. Меня оглушило. Потемнело в глазах. Пришла в сознание и увидела: лежу в снегу, возле колодца, примерно в 25 метров от дома, в котором я находилась. Все тело болело, встать не могла. Вижу: дом разрушился и дымится, а кругом трупы, руки, ноги, оторванные головы. Двоих убитых детей забросило на крышу соседнего дома. Потом узнала: еще один дом был взорван. В двух домах находился 51 человек, из них 46 были умерщвлены взрывами мин». Таков рассказ девочки-подростка, помещенный в газете 14 апреля под заголовком «Нас взрывали минами».
«Нас расстреливали». Так назван рассказ Д. Покровского из колхоза «Ленинский комсомол» Кондровского сельсовета. Напечатан в газете 13 мая. Вот его небольшая частица:
«В деревне Слобода немцы появились 10 октября, а с 15 числа уже начали заезжать ежедневно. Забирали свиней, кур, гусей, коров, овец, коз, яйца, мясо, сало, капусту, картофель и личные вещи - валенки, сапоги кожаные, пальто, полушубки, белье, посуду столовую, чайную... В конце октября немцы собрали всех колхозников и красноармейцев, которые шли из окружения. Я схоронился. Одиннадцать красноармейцев отвели в сарай и расстреляли. В ноябре, 24 числа, нагрянул карательный отряд. Начали выводить мужчин на улицу. Собрали около моего дома 13 человек. На этот раз поймали и меня. Спросили через переводчика, есть ли у кого кожа для сапог, выделанные овчины, куры. Кто-то ответил: овчин нет, а кур пусть ищут. Ловить для вас мы, дескать, не будем. Тогда был поставлен в упор вопрос: есть ли в деревне партизаны? Колхозник Колокольчиков ответил, что нет. Остальные молчали. Тогда поставили всех нас в шеренгу, против каждого выставили по солдату. Ефрейтор взмахнул рукой, солдаты вскинули винтовки, щелкнули затворами. Я отвернулся от своего палача. Выстрелы! Верхнюю губу обожгло. Рядом упали товарищи. Упал и я и прикинулся мертвым. Подошли два немца и стали проверять, нет ли живых. Рядом со мной лежал Табачннков Павел и хрипел. Его пристрелили. Толкнули меня. Я не пошевелился, расслабил все мускулы. Немцы сочли, что я мертв. Но опять раздался выстрел - это прикончили смертельно раненого семнадцатилетнего Володю Французова. Когда каратели уехали, прибежали сперва ребятишки, потом женщины. Я приподнял голову, кто-то робко сказал: - Смотри, живой... Ко мне подбежали жена и сын... А около убитых, над ними поднялся сплошной крик, плач, стон, вопль... Спустя три дня после расстрела в нашей деревне был убит полицай. Народ говорил: «Собаке - собачья смерть». А вскоре было убито четыре фашиста. - Но вот в январе 1942 года немецкие части (обозы, артиллерия) сплошным потоком начали отступать из Калуги и Малоярославца. Мы переселились в лес, немцы подожгли нашу деревню. Соседние деревни тоже горели...»
Обо всем этом посланцы Дзержинского района рассказывали - рабочим и колхозникам Ярославской и Костромской областей. Мне довелось беседовать с тов. Покровским, когда он возвратился из поездки по районам, где не было слышно ни автоматных и пулеметных очередей, ни артиллерийской канонады и ни взрывов авиабомб, где никто не видел ни убитых, ни повешенных. - Сперва даже непривычно было: тишина, отсутствует светомаскировка... - говорил тов. Покровский, идешь, не оглядываясь, не остерегаясь, не боясь, что тебя за каким-нибудь углом поджидает гибель... Сильно влияли на слушателей рассказы посланцев нашего района. Можно смело сказать: своими выступлениями они вызывали ненависть к врагу, поднимали рабочих, колхозников, интеллигенцию тыловых областей на еще большие трудовые подвиги во имя советской Родины во имя победы над фашистскими захватчиками. Ныне воспоминания людей, переживших черные дни оккупации, многие другие материалы, документы, свидетельствующие о фашистских злодеяниях, о6 ужасах войны, являются мощным средством борьбы за мир во всем мире.
*Материалы из газеты «Путь к коммунизму» 2 августа 1984 г.
